Хорошо наше нацистское движение

— Кстати, помнишь Бурмейстера?

— Нашего учителя математики?

— Вот именно. Ведь я тогда по милости этого осла вылетел из седьмого класса. Из-за истории с Люси Эдлер. Неужели ты забыл?

— Конечно, помню, — отозвался Гребер. Но он все забыл.

— Уж как я его тогда просил ничего не говорить директору! Нет, сатана был неумолим, это, видишь ли, его моральный долг и все такое. Отец меня чуть не убил. Да, Бурмейстер! — Альфонс произнес это имя с каким-то особым смаком. — Что ж, я отплатил ему, Эрнст. Постарался, чтобы ему вкатили полгодика концлагеря. Ты бы посмотрел на него, когда он оттуда вышел! Стоял передо мной навытяжку, и теперь, как увидит, в штаны готов наложить. Он меня обучал, а я его проучил. Ловко сострил, верно?

— Ловко.

Альфонс рассмеялся. — От таких шуток душа радуется. Тем и хорошо наше нацистское движение

Спор об “арийстве” среди солдат

— Да ведь он же наполовину русский.

— Ну и что же? Русские-то ведь арийцы. А отечеству нужны солдаты.

Бернгард положил зеркальце на скамью.

— И вовсе русские не арийцы, — вдруг заявил человек, похожий на мышь, у него было острое лицо и маленький рот. Он до сих пор молчал.

Все посмотрели на него.

— Нет, ты ошибаешься, — возразил плешивый. — Арийцы. У нас же был с ними договор.

— Они — ублюдки, большевистские ублюдки. А вовсе не арийцы. Это установлено.

— Ошибаешься. Поляки, чехи и французы — вот те ублюдки. А русских мы освобождаем от коммунистов. И они арийцы. Конечно, исключая коммунистов. Ну, разумеется, не господствующие арийцы. Просто рабочие арийцы. Но их не истребляют.

Мышь растерялась.

— Да они же всегда были ублюдками, — заявила она. — Я знаю точно. Явные ублюдки.

— Теперь все уже давно переменилось, как с японцами. Японцы теперь тоже арийцы, с тех пор как сделались нашими союзниками. Желтолицые арийцы.

— Вы оба заврались, — заявил необыкновенно волосатый бас. — Русские не были ублюдками, пока у нас с ними был пакт. Зато они стали ими теперь. Вот как обстоит дело.

[…]

— В конце концов, может, француз — это все-таки было бы лучше, — заметил плешивый. — Они только наполовину ублюдки — по новейшим исследованиям.

— Они — выродившаяся промежуточная раса… — Бас посмотрел на Гребера. Гребер уловил на его крупном лице легкую усмешку.

Какой-то парень с цыплячьей грудью, беспокойно бегавший по комнате на кривых ногах, вдруг остановился.

— Мы — раса господ, — заявил он, — а все остальные — ублюдки, это ясно. Но кто же тогда обыкновенные люди?

Плешивый помолчал, размышляя.

— Шведы, — сказал он наконец. — Или швейцарцы.

— Да нет, дикари, — заявил бас, — конечно, дикари.

— Белых дикарей больше не существует, — возразила Мышь.

— Разве? — И бас пристально посмотрел на нее.